УТЭНА - феномен сериала (3)
1 May 2025 05:37 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
expellearmus002Предыдущие части:
⋆ 1 часть
⋆ 2 часть
Черная Роза - это самостоятельная арка, которой нет в изначальной манге; там имеется лишь короткий эпизод. Режиссер, по его словам, хотел попробовать себя в драме. Поэтому в этой истории мало сюрреализма — но много психоанализа и тончайшей работы с нюансами. Эта арка также интересна тем, что сообщает нам о сущности Печати Розы (знак договора с Акио), и показывает демонический аспект Акио, который покупает человеческую душу в обмен на сокровенное желание — чтобы использовать силу этой души в своих целях.
Техники Акио по изменению реальности коррелируют тут с техниками режиссера по изменению сознания зрителя, потому что эта Арка великолепно срежиссирована, и время в ней идет двумя потоками — и вперед, и назад. «Глубже. Смотри глубже».
⋆ 1 часть
⋆ 2 часть
Арка Черной Розы
ДРУГИЕ ВЗРОСЛЫЕ
Черная Роза - это самостоятельная арка, которой нет в изначальной манге; там имеется лишь короткий эпизод. Режиссер, по его словам, хотел попробовать себя в драме. Поэтому в этой истории мало сюрреализма — но много психоанализа и тончайшей работы с нюансами. Эта арка также интересна тем, что сообщает нам о сущности Печати Розы (знак договора с Акио), и показывает демонический аспект Акио, который покупает человеческую душу в обмен на сокровенное желание — чтобы использовать силу этой души в своих целях.
Техники Акио по изменению реальности коррелируют тут с техниками режиссера по изменению сознания зрителя, потому что эта Арка великолепно срежиссирована, и время в ней идет двумя потоками — и вперед, и назад. «Глубже. Смотри глубже».
Профессор Немуро
Он появляется в Мемориальном зале Академии в качестве талантливого аспиранта Сёдзи Микаге, который готов выслушать каждого студента и помочь ему справиться с тем шипом, что студента точит. Как выясняется в конце — это юная замороженная ипостась профессора (интересно, что «Микаге» говорит о Немуро как об умершем).
На первый взгляд перед нами Школьный Психолог. Он ведет семинар, куда приглашаются самые яркие студенты, чей потенциал хорошо бы раскрыть. На самом деле это лукавство — потому что на семинар попадают люди, связанные с Дуэлянтами, обиженные на них, но «имеющие доступ к их сердцу». Первая и единственная консультация проходит в лифте, едущим вниз мимо гробов, торчащих в стене торцами. В этих гробах лежат сто погибших дуэлянтов, которые сгорели в этом крыле много лет назад. Они носили Печать Розы и были готовы биться за свои Идеалы — но не успели.
…То есть символически в гробах лежат именно Идеалы и Мечты покойников, а вовсе не сгоревшие тела.
Пока студент погружается в глубины своего эго, голос Микаге советует ему смотреть глубже, не застревать на мелочах. Если человек, излив всю свою боль, сохраняет в себе остатки доброты или здравомыслия — он выбраковывается. Для семинара подходят только те, кто в результате исповеди окончательно возненавидели обидчика или весь мир, и жаждут мести. Таким необходима Революция, которая изменить сами параметры паршивого мира. Далее происходит мистика: семинаристу вонзают в грудь Черную Розу (то есть теперь эта роза растет у него из сердца), надевают на руку обгоревший черный перстень мертвеца с печатью розы — и отправляют на Арену.
…Люди, попавшие в лифт, не собирают из собственных осколков утраченное единство, не выздоравливают и не выходят из аффекта — они полностью соединяются со своей Темной Стороной, словно светлой в них никогда не было. Потому что ради Мечты всегда надо чем-то жертвовать, и свет души не хуже любой другой платы. («Взрослая жизнь не для чистых сердцем!»)
Такие опыты над людьми возможны лишь потому, что Сёдзи Микаге пребывает в глубокой иллюзии: если его ставленник убьет Невесту Роз, сам Микаге заменит ее на другую, собственную — и весь аппарат Арены наконец будет работать на него. Потому что именно он открыл путь к этой Арене, фактически создав технологию, которой пользуется Академия по сей день. Это было необходимо, чтобы получить Вечность — не для себя, для своей Невесты.
…Невеста Микаге неизлечимо больна. То, что это мальчик, как две капли воды похожий на мелкого Акио, не должно иметь значения. А то, что его зовут Мамия — как парафраз Химемии — вероятно, просто совпадение : -).
Профессор Немуро — так звали его в прошлом и зовут всегда — очередной гений без эмоций, похожий на компьютер. Он учился в этой же Академии, пока не был приглашен возглавить секретные разработки, которые должны «открыть дорогу в Вечность». Вместе с ним работают сто юношей-контрактников, каждый из которых носит «печать розы», то есть формально они Дуэлянты. Но никаких дуэлей не происходит, потому что и самой Арены нет.
…Неизвестно, чем именно занят секретный отдел, напрашиваются генные опыты и прочие модификации личности, хотя по словам самого Немуро они занимаются «не медициной». Тем не менее, по коридору постоянно возят стыдливо накрытые простынями гробы.
Профессор Немуро так поглощен своим узким сектором работы, на которую согласился из финансовых соображений, что до самого конца не понимает, что именно происходит в Академии. Работа стопорится, и профессору Немуро присылают инспектора — взрослую авантажную женщину, младший брат которой болен. Вероятно, впервые в жизни Немуро увлекается другим человеком. Эта женщина и заражает Немуро мыслью о Вечности, которая должна спасти ее брата Мамию. Сам Мамия настроен более трезво: он не любит засушенные розы, ему претит мертвая «вечность», и он смирился с тем, что умрет. Не имея собственных чувств, профессор Немуро невольно берет за образец чужие, погружается в них, превращая в стимул для работы. Беседы с мальчиком в заснеженном розовом саду очень этому способствуют.
И вот в небесах возникает Арена и перевернутый Замок Мечты. Осталось открыть туда Дорогу (вычислить технологию, как этим пользоваться). В этот момент перед Немуро возникает Акио — тот самый заказчик работ. И предлагает контракт плюс перстень с печатью розы. Почему лишь теперь? Потому что Немуро добился результата. Правда, он «не может решить уравнение» — но после скрепления Договора с этим не будет проблем. Следуя условиям контракта, Немуро все поймет.
Здесь Акио почти пародирует классического сатану: скрепить договор, продать душу в обмен на желаемое, только договор скрепляется не кровью, а печатью Розы.
Но кровь следует неотвратимо, так как именно печать Розы делает из человека того, кто ее проливает — то есть Дуэлянта.
…Условия Контракта чудовищны. Немуро предписывается принести в жертву сто человек — перебить их по очереди, взойти наверх по их трупам (или трупам их Идеалов). Что за бред? «Но все они заключили контракт со мной», — говорит Акио, давая понять, что единственный, кто не в курсе происходящего — сам Немуро. Остальных Дуэлянтов такая постановка вопроса не смущает. Они начнут взаимоистребление и без Немуро, «смогут продолжать без него».
Профессор Немуро не желал биться с кем бы то ни было, так что он просто сжег сто человек вместе со зданием, где они открывали шампанское и готовились праздновать успех. Если цена Мечты — гекатомба, то незачем тянуть.
"Древние животные погибли и стали топливом, которое мы добываем — углем и нефтью. Без этих жертв невозможно развитие цивилизации".
Через весь сериал тонкой нитью проходит хорошо спрятанная мысль, что Академия Оотори, где для каждого человека застыла его юность — это комбинат по добыче из людей их душевной энергии, потому что только в юности этой энергии много, запас на всю жизнь. Ложные концепции и мечты, которым люди страстно предаются в молодости, и ради которых готовы на подвиг — пища для Акио и его строительный материал (вечная жизнь и вечная молодость — классическое искушение почти по Гёте). Хотя возможно, его единственной пищей являются именно разбитые Мечты. Только погибшее животное является топливом.
Потому что сам Акио — продукт разбившейся мечты Диоса.
…Микаге считал профессора Немуро «погибшим при пожаре». На его примере мы видим в действии ровно ту же технологию, что была использована с дуэлянтами Черной Розы, которые забывали, кто они, и становились функцией-убийцей: Микаге-Немуро вытеснил знание о себе-целом вместе со своей виной, похоронил реальность, соединившись лишь со своей ложью, безопасными воспоминаниями и страстью «продвинуться вперед».
В этих воспоминаниях авантажная женщина не изменяла ему, сам он не возил по коридору гробов, пожар устроил Мамия, а благородный профессор взял вину на себя. Он получил ту самую застывшую вечность собственной юности, которую хотел.
Он стал Микаге и был им, пока Утена его не разбудила.
А что же реальный черноволосый мальчик в веснушках, Мамия? А мальчик давно умер.
Токико
Старшая сестра Мамии, молодая женщина, открывшая Немуро сферу чувств, хотя вряд ли она сделала это намеренно. Мне трудно сказать, любил ли Немуро Токико, или просто связал с ней самое важное достижение своей жизни — создание Арены и открытие пути в Вечность. Однако он сумел сделать это, потому что воспринял и разделил ее мечту. Как фанатичный последователь, он взял на буквальное вооружение чувства и мысли другого человека, и в некотором роде мы видим не драму отвергнутой любви, а классическую трагедию веры.
Отсюда догматичное превращение атрибутов Токико в священные символы, которыми окружил себя Немуро — все они используются в арке Черной Розы как Ключи.
Итак, Немуро посвятил себя Токико, а кому посвятила себя она? Своему брату Мамии. Поэтому Мамия автоматически стал для Немуро иконой, высшей ценностью, во имя которой и совершается его Работа.
Токико была для Немуро не возлюбленной, а указателем, ориентиром, придавшим жизни смысл (подобно пальцам-указателям в этих сериях, сама Токико постоянно указывала на брата). Неудивительно, что Немуро было важно ее благословение и одобрение, ее оценка. Она стала направляющим элементом его сознания, привносящим ясность.
«Токико пришла, чтобы наконец разобраться во всем», — сказал он об Утене.
Токико сама по себе — обычная женщина, в которой есть некая японская «пустотность», благодаря чему каждый может увидеть в ней нечто свое, особенное. Потенциал Токико первым обнаружил Акио — и конечно именно он «прислал инспектора», единственную женщину в обществе ста с лишним мужчин, запертых в лабораторном крыле Академии. Простодушный профессор Немуро попался как младенец. Токико была уверена, что профессор Немуро спасет ее брата, может быть ей внушили это — в любом случае она добивалась его внимания и уважения, добивалась гарантий. Но именно как у ученого, ничего больше. Она плакала, говоря о болезни брата — потому что была на пределе. Она ругала брата, что он больным выходит на снег — потому что не могла иначе выразить свою заботу. И она оставила след помады на краю чайной чашки — потому что женщина есть женщина.
Желал ли Немуро, чтобы его так же отчитывали за пренебрежение к себе, и так же плакали по его поводу? Хотел ли он быть похожим на Токико — эмоциональную и любящую душу, которой есть, кем дорожить? Падая в лифте, он радостно обнаруживает, что плачет — «благодаря Токико». Как мы знаем, профессор Немуро до встречи с ней вообще не видел человеческих слез.
Но что на самом деле произошло между Токико и Немуро?
Токико, не имея на счет занятого профессора никаких задних мыслей («Наверное, гений вроде вас вообще не способен любить?» — «Да, вы правы») или поняв, что они бесперспективны, переключилась на Акио. Он куда лучше понимает, что нужно женщинам, особенно если у тех горе. Ведь пока шли исследования, Мимия умер. И Акио «утешил» несчастную Токико, как положено принцу. Любовь и смерть — два предельных полюса, и первый помогает оправиться от второго.
Для Токико это был способ продолжить жить после трагедии. Но для Немуро это было перечеркиванием его смысла жизни — словно указатель свихнулся. Жизнь должна быть остановлена в прекрасном мгновеньи, насчет которого все были согласны, а не «продолжаться». Тот, кто продолжает жить, когда умерло нечто ценное — предатель. Недаром во фрагментарных вспышках памяти мы видим черную розу на полу — целующуюся пару под звук каталки патологоанатома — и самого профессора Немуро, толкающего перед собой гроб. В действительности, он отлично знал, что Мамия мертв — просто не мог с этим смириться.
«Ты очень упорная, Токико», — говорит Немуро на Арене Утене, которая полна жизни и ориентирована на Будущее. — «Я должен одолеть тебя, срезав эту розу с твоей груди!»
Поэтому когда Немуро в один ход сжег холл со ста человеками внутри — он желал вернуть все, как было. Победить в Токико ее способность жить дальше, словно память ничего не стоит.
Мертвый мальчик стоит над постелью-гробом, где лежит Немуро, и просит дать ему возможность жить. Не забывать его. Символ веры явился верующему, чтобы напомнить о себе. И если Токико «отреклась» от Мамии — Немуро этого не сделает. Он будет проводником его воли. Не станет жить в мире, где смысла снова нет — как не было его до всех этих событий.
Может быть, он думал, что Токико, похоронившая брата, будет ему благодарна за доказательство веры. Но он не понял ее реакции на пожар. Почему она нашла его действие ужасным и ударила по лицу? Неужели указатель не свихнулся, а был верным — и ошибся сам Немуро?
С таким поворотом Немуро не справился, вытеснил Свой Выбор и реальное событие, и в сцене объяснения появился третий виртуальный персонаж, «который и был виновен». Умение принимать решения и нести за них ответственность — качества Взрослого, а профессор Немуро не взросл, ему комфортно «следовать указаниям». У фатанатичных верующих всегда виновен бог. Бог отправляет убивать, и сам убивает. И с психологической точки зрения это верно: то, во имя чего мы совершаем трудные поступки, и есть истинная их причина.
Конечно, для Токико все это было неприемлемо. Причина ее пребывания в Академии иссякла, и она покинула и ее, и Немуро. Она безболезненно рассталась и с Акио, чтобы двигаться дальше — как большинство взрослых женщин. Он воспользовался ей для своих планов, дав уму Немуро толчок и подвигнув открыть Путь к Арене, но она получила от него, что хотела.
«Ты живешь нормальной жизнью?», — спросит ее Акио много лет спустя. «Да. Мой муж очень добр и хорошо зарабатывает». Вряд ли Акио важно, трагична или нет судьба Токико, возможно его вопрос формален. Но как и каждая женщина, бывшая с принцем, Токико возвращается к нему — из чувства благодарности или от ностальгии, или просто полюбоваться на нестареющую красоту.
«Пока люди находятся в садах академии — они не стареют», — эта очень важная фраза Акио, благодаря которой вскрывается сущность Академии и как плена иллюзий, и как символа юности вообще — сказана им именно его гостье Токико.
Мы ей за это благодарны.
Он появляется в Мемориальном зале Академии в качестве талантливого аспиранта Сёдзи Микаге, который готов выслушать каждого студента и помочь ему справиться с тем шипом, что студента точит. Как выясняется в конце — это юная замороженная ипостась профессора (интересно, что «Микаге» говорит о Немуро как об умершем).
В облике аспиранте Микаге
В облике профессоре Немуро
На первый взгляд перед нами Школьный Психолог. Он ведет семинар, куда приглашаются самые яркие студенты, чей потенциал хорошо бы раскрыть. На самом деле это лукавство — потому что на семинар попадают люди, связанные с Дуэлянтами, обиженные на них, но «имеющие доступ к их сердцу». Первая и единственная консультация проходит в лифте, едущим вниз мимо гробов, торчащих в стене торцами. В этих гробах лежат сто погибших дуэлянтов, которые сгорели в этом крыле много лет назад. Они носили Печать Розы и были готовы биться за свои Идеалы — но не успели.
…То есть символически в гробах лежат именно Идеалы и Мечты покойников, а вовсе не сгоревшие тела.
Пока студент погружается в глубины своего эго, голос Микаге советует ему смотреть глубже, не застревать на мелочах. Если человек, излив всю свою боль, сохраняет в себе остатки доброты или здравомыслия — он выбраковывается. Для семинара подходят только те, кто в результате исповеди окончательно возненавидели обидчика или весь мир, и жаждут мести. Таким необходима Революция, которая изменить сами параметры паршивого мира. Далее происходит мистика: семинаристу вонзают в грудь Черную Розу (то есть теперь эта роза растет у него из сердца), надевают на руку обгоревший черный перстень мертвеца с печатью розы — и отправляют на Арену.
…Люди, попавшие в лифт, не собирают из собственных осколков утраченное единство, не выздоравливают и не выходят из аффекта — они полностью соединяются со своей Темной Стороной, словно светлой в них никогда не было. Потому что ради Мечты всегда надо чем-то жертвовать, и свет души не хуже любой другой платы. («Взрослая жизнь не для чистых сердцем!»)
Такие опыты над людьми возможны лишь потому, что Сёдзи Микаге пребывает в глубокой иллюзии: если его ставленник убьет Невесту Роз, сам Микаге заменит ее на другую, собственную — и весь аппарат Арены наконец будет работать на него. Потому что именно он открыл путь к этой Арене, фактически создав технологию, которой пользуется Академия по сей день. Это было необходимо, чтобы получить Вечность — не для себя, для своей Невесты.
…Невеста Микаге неизлечимо больна. То, что это мальчик, как две капли воды похожий на мелкого Акио, не должно иметь значения. А то, что его зовут Мамия — как парафраз Химемии — вероятно, просто совпадение : -).
Мамия
* * *
Не важно, что план Микаге не срабатывает: важно, какую историю мы узнаем.Профессор Немуро — так звали его в прошлом и зовут всегда — очередной гений без эмоций, похожий на компьютер. Он учился в этой же Академии, пока не был приглашен возглавить секретные разработки, которые должны «открыть дорогу в Вечность». Вместе с ним работают сто юношей-контрактников, каждый из которых носит «печать розы», то есть формально они Дуэлянты. Но никаких дуэлей не происходит, потому что и самой Арены нет.
…Неизвестно, чем именно занят секретный отдел, напрашиваются генные опыты и прочие модификации личности, хотя по словам самого Немуро они занимаются «не медициной». Тем не менее, по коридору постоянно возят стыдливо накрытые простынями гробы.
Профессор Немуро так поглощен своим узким сектором работы, на которую согласился из финансовых соображений, что до самого конца не понимает, что именно происходит в Академии. Работа стопорится, и профессору Немуро присылают инспектора — взрослую авантажную женщину, младший брат которой болен. Вероятно, впервые в жизни Немуро увлекается другим человеком. Эта женщина и заражает Немуро мыслью о Вечности, которая должна спасти ее брата Мамию. Сам Мамия настроен более трезво: он не любит засушенные розы, ему претит мертвая «вечность», и он смирился с тем, что умрет. Не имея собственных чувств, профессор Немуро невольно берет за образец чужие, погружается в них, превращая в стимул для работы. Беседы с мальчиком в заснеженном розовом саду очень этому способствуют.
И вот в небесах возникает Арена и перевернутый Замок Мечты. Осталось открыть туда Дорогу (вычислить технологию, как этим пользоваться). В этот момент перед Немуро возникает Акио — тот самый заказчик работ. И предлагает контракт плюс перстень с печатью розы. Почему лишь теперь? Потому что Немуро добился результата. Правда, он «не может решить уравнение» — но после скрепления Договора с этим не будет проблем. Следуя условиям контракта, Немуро все поймет.
Здесь Акио почти пародирует классического сатану: скрепить договор, продать душу в обмен на желаемое, только договор скрепляется не кровью, а печатью Розы.
Но кровь следует неотвратимо, так как именно печать Розы делает из человека того, кто ее проливает — то есть Дуэлянта.
…Условия Контракта чудовищны. Немуро предписывается принести в жертву сто человек — перебить их по очереди, взойти наверх по их трупам (или трупам их Идеалов). Что за бред? «Но все они заключили контракт со мной», — говорит Акио, давая понять, что единственный, кто не в курсе происходящего — сам Немуро. Остальных Дуэлянтов такая постановка вопроса не смущает. Они начнут взаимоистребление и без Немуро, «смогут продолжать без него».
Профессор Немуро не желал биться с кем бы то ни было, так что он просто сжег сто человек вместе со зданием, где они открывали шампанское и готовились праздновать успех. Если цена Мечты — гекатомба, то незачем тянуть.
"Древние животные погибли и стали топливом, которое мы добываем — углем и нефтью. Без этих жертв невозможно развитие цивилизации".
Через весь сериал тонкой нитью проходит хорошо спрятанная мысль, что Академия Оотори, где для каждого человека застыла его юность — это комбинат по добыче из людей их душевной энергии, потому что только в юности этой энергии много, запас на всю жизнь. Ложные концепции и мечты, которым люди страстно предаются в молодости, и ради которых готовы на подвиг — пища для Акио и его строительный материал (вечная жизнь и вечная молодость — классическое искушение почти по Гёте). Хотя возможно, его единственной пищей являются именно разбитые Мечты. Только погибшее животное является топливом.
Потому что сам Акио — продукт разбившейся мечты Диоса.
…Микаге считал профессора Немуро «погибшим при пожаре». На его примере мы видим в действии ровно ту же технологию, что была использована с дуэлянтами Черной Розы, которые забывали, кто они, и становились функцией-убийцей: Микаге-Немуро вытеснил знание о себе-целом вместе со своей виной, похоронил реальность, соединившись лишь со своей ложью, безопасными воспоминаниями и страстью «продвинуться вперед».
В этих воспоминаниях авантажная женщина не изменяла ему, сам он не возил по коридору гробов, пожар устроил Мамия, а благородный профессор взял вину на себя. Он получил ту самую застывшую вечность собственной юности, которую хотел.
Он стал Микаге и был им, пока Утена его не разбудила.
А что же реальный черноволосый мальчик в веснушках, Мамия? А мальчик давно умер.
Токико
Старшая сестра Мамии, молодая женщина, открывшая Немуро сферу чувств, хотя вряд ли она сделала это намеренно. Мне трудно сказать, любил ли Немуро Токико, или просто связал с ней самое важное достижение своей жизни — создание Арены и открытие пути в Вечность. Однако он сумел сделать это, потому что воспринял и разделил ее мечту. Как фанатичный последователь, он взял на буквальное вооружение чувства и мысли другого человека, и в некотором роде мы видим не драму отвергнутой любви, а классическую трагедию веры.
Отсюда догматичное превращение атрибутов Токико в священные символы, которыми окружил себя Немуро — все они используются в арке Черной Розы как Ключи.
_______________֎ Ключи Черной Розы ֎_______________
Почерневшие розы, засушенные Токико для брата, «потому что ей печально видеть, как они вянут» — это любовь Токико, давшая стимул работе Немуро, его пароль. Зеленый розовый лист, символ недолговечности, символ Мамии. Фотография мертвой бабочки в рамке — знак законсервированной Вечности. Куколка, которая станет бабочкой, знак перехода от временного к вечному — сам Немуро.
На розовом листе сидит куколка, из куколки выйдет бабочка, бабочку обессмертят — такова естественная последовательность. Во время «психоанализа» студентов последовательность обратная: мертвая бабочка сменяется куколкой (сознание человека погружается в переходное или инфантильное состояние), куколка — зеленым листом (основой). Появление листа равно выявлению первопричины.
Когда профессор Немуро сам сел в свой лифт после встречи с Утеной, которую назвал «Токико» — то есть предался рефлексии — лист не появился. На стене продолжала красоваться куколка. Это значит, что он не дошел до дна и не вскрыл собственную память, не нашел первопричину своего состояния. Это случилось только во время поединка на Арене.
Итак, Немуро посвятил себя Токико, а кому посвятила себя она? Своему брату Мамии. Поэтому Мамия автоматически стал для Немуро иконой, высшей ценностью, во имя которой и совершается его Работа.
Токико была для Немуро не возлюбленной, а указателем, ориентиром, придавшим жизни смысл (подобно пальцам-указателям в этих сериях, сама Токико постоянно указывала на брата). Неудивительно, что Немуро было важно ее благословение и одобрение, ее оценка. Она стала направляющим элементом его сознания, привносящим ясность.
«Токико пришла, чтобы наконец разобраться во всем», — сказал он об Утене.
Токико сама по себе — обычная женщина, в которой есть некая японская «пустотность», благодаря чему каждый может увидеть в ней нечто свое, особенное. Потенциал Токико первым обнаружил Акио — и конечно именно он «прислал инспектора», единственную женщину в обществе ста с лишним мужчин, запертых в лабораторном крыле Академии. Простодушный профессор Немуро попался как младенец. Токико была уверена, что профессор Немуро спасет ее брата, может быть ей внушили это — в любом случае она добивалась его внимания и уважения, добивалась гарантий. Но именно как у ученого, ничего больше. Она плакала, говоря о болезни брата — потому что была на пределе. Она ругала брата, что он больным выходит на снег — потому что не могла иначе выразить свою заботу. И она оставила след помады на краю чайной чашки — потому что женщина есть женщина.
Чаепитие в кабинете Немуро
Желал ли Немуро, чтобы его так же отчитывали за пренебрежение к себе, и так же плакали по его поводу? Хотел ли он быть похожим на Токико — эмоциональную и любящую душу, которой есть, кем дорожить? Падая в лифте, он радостно обнаруживает, что плачет — «благодаря Токико». Как мы знаем, профессор Немуро до встречи с ней вообще не видел человеческих слез.
Но что на самом деле произошло между Токико и Немуро?
Токико, не имея на счет занятого профессора никаких задних мыслей («Наверное, гений вроде вас вообще не способен любить?» — «Да, вы правы») или поняв, что они бесперспективны, переключилась на Акио. Он куда лучше понимает, что нужно женщинам, особенно если у тех горе. Ведь пока шли исследования, Мимия умер. И Акио «утешил» несчастную Токико, как положено принцу. Любовь и смерть — два предельных полюса, и первый помогает оправиться от второго.
Для Токико это был способ продолжить жить после трагедии. Но для Немуро это было перечеркиванием его смысла жизни — словно указатель свихнулся. Жизнь должна быть остановлена в прекрасном мгновеньи, насчет которого все были согласны, а не «продолжаться». Тот, кто продолжает жить, когда умерло нечто ценное — предатель. Недаром во фрагментарных вспышках памяти мы видим черную розу на полу — целующуюся пару под звук каталки патологоанатома — и самого профессора Немуро, толкающего перед собой гроб. В действительности, он отлично знал, что Мамия мертв — просто не мог с этим смириться.
«Ты очень упорная, Токико», — говорит Немуро на Арене Утене, которая полна жизни и ориентирована на Будущее. — «Я должен одолеть тебя, срезав эту розу с твоей груди!»
Поэтому когда Немуро в один ход сжег холл со ста человеками внутри — он желал вернуть все, как было. Победить в Токико ее способность жить дальше, словно память ничего не стоит.
Мертвый мальчик стоит над постелью-гробом, где лежит Немуро, и просит дать ему возможность жить. Не забывать его. Символ веры явился верующему, чтобы напомнить о себе. И если Токико «отреклась» от Мамии — Немуро этого не сделает. Он будет проводником его воли. Не станет жить в мире, где смысла снова нет — как не было его до всех этих событий.
Может быть, он думал, что Токико, похоронившая брата, будет ему благодарна за доказательство веры. Но он не понял ее реакции на пожар. Почему она нашла его действие ужасным и ударила по лицу? Неужели указатель не свихнулся, а был верным — и ошибся сам Немуро?
С таким поворотом Немуро не справился, вытеснил Свой Выбор и реальное событие, и в сцене объяснения появился третий виртуальный персонаж, «который и был виновен». Умение принимать решения и нести за них ответственность — качества Взрослого, а профессор Немуро не взросл, ему комфортно «следовать указаниям». У фатанатичных верующих всегда виновен бог. Бог отправляет убивать, и сам убивает. И с психологической точки зрения это верно: то, во имя чего мы совершаем трудные поступки, и есть истинная их причина.
Конечно, для Токико все это было неприемлемо. Причина ее пребывания в Академии иссякла, и она покинула и ее, и Немуро. Она безболезненно рассталась и с Акио, чтобы двигаться дальше — как большинство взрослых женщин. Он воспользовался ей для своих планов, дав уму Немуро толчок и подвигнув открыть Путь к Арене, но она получила от него, что хотела.
«Ты живешь нормальной жизнью?», — спросит ее Акио много лет спустя. «Да. Мой муж очень добр и хорошо зарабатывает». Вряд ли Акио важно, трагична или нет судьба Токико, возможно его вопрос формален. Но как и каждая женщина, бывшая с принцем, Токико возвращается к нему — из чувства благодарности или от ностальгии, или просто полюбоваться на нестареющую красоту.
«Пока люди находятся в садах академии — они не стареют», — эта очень важная фраза Акио, благодаря которой вскрывается сущность Академии и как плена иллюзий, и как символа юности вообще — сказана им именно его гостье Токико.
Мы ей за это благодарны.
Взрослая Токико, навестившая Академию мнгго лет спустя
Читать продолжение (4)
